Размер компенсации морального вреда определяется не только наличием кровного родства между умершим пациентом и его родственником
Из приведённых норм материального права и разъяснений Пленумов ВС РФ следует, что моральный вред — это нравственные или физические страдания, причинённые действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен.
К числу таких нематериальных благ относятся и сложившиеся родственные и семейные связи, характеризующиеся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи. Таким образом, смертью потерпевшего возможно причинение физических и нравственных страданий (морального вреда) лично членам его семьи и родственникам. Суду при определении размера компенсации морального вреда гражданину в связи с утратой родственника в результате причинения вреда его жизни источником повышенной опасности необходимо в совокупности оценить конкретные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных этому лицу физических или нравственных страданий, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав, соблюдение баланса интересов сторон, принять во внимание, в частности, характер родственных связей между потерпевшим и истцом, характер и степень умаления прав и нематериальных благ потерпевшего, которым причинен вред, поведение самого потерпевшего при причинении вреда.
Суд апелляционной инстанции приведённое правовое регулирование об основаниях компенсации морального вреда и об определении её размера применил неправильно.
Соглашаясь с выводами суда первой инстанции о том, что имеются основания для взыскания в пользу Н.Е.Н. компенсации морального вреда ввиду наличия непрямой причинно-следственной связи в причинении вреда здоровью пациента, определяя её размер в размере 200 000, 350 000 руб. соответственно, суд апелляционной инстанции ограничился суждением наличием кровного родства между пациентом и его дочерью, которой причинены нравственные и физические страдания вследствие некачественного оказания медицинской помощи отцу, повлекшие смерть.
Между тем доводы представителей ответчиков относительно взаимоотношений пациента с дочерью, которая, по их утверждению, не выходила на связь с медицинским персоналом для обсуждения состояния здоровья отца, не указывалась пациентом в информированном добровольном согласии в качестве контактного лица при госпитализации, не проживала с ним совместно в качестве члена его семьи, не вела с ним совместное хозяйство, отец и дочь относительно друг друга не являлись иждивенцами и кормильцами, не принимала какое-либо участие в уходе за больным отцом, то есть обстоятельств, имеющие значение для определения компенсации морального вреда, вопреки требованиям статей 56, 67, части 3 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса, не получили надлежащей правовой оценки суда апелляционной инстанции.
Определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции 26.08.2024 по делу № 8Г-17133/2024 (https://3kas.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&s..)